Вот и сейчас он только перевел дыхание и тихо проронил:

— Отец будет рад повидать тебя.

Тут процессия ускорила шаг. Каталина вытянула шею и увидала, как прочные дубовые двери фамильной часовни широко распахнулись навстречу гостям и молодые прислужники, подавая условные знаки, любезно приглашали войти внутрь. Гости, стремясь оказаться среди тех, кто станет свидетелем венчального обряда, обставленного с пышным торжеством, ринулись занимать свободные места, ибо всем было ясно, маленькая старинная часовня не могла вместить в себя всех желающих. Внутрь попали только самые именитые и родовитые из приглашенных.

В часовни было прохладно. Каталина вдохнула полной грудью сладковатый запах ладана, наслаждаясь тем умиротворением, который находил на нее всякий раз в стенах божьего дома, мысленно поблагодарила Всевышнего за все блага, что даровал ей, и на мгновение прикрыла глаза, понимая, что пребывать в состоянии безмятежности ей никто сейчас не даст. Вскоре рядом с ней очутился незнакомый мужчина крепкого телосложения и примерно одного с ней роста. Он был щегольски одет в белоснежную рубашку из тонкого льна с пышными кружевными манжетами и такими же кружевными оборками, топорщимся на выпуклой груди, где была приколота сверкающая, слепящая глаза, ярко-желтая брошь с довольно крупным топазом. Поверх канареечно-желтого жакета на мужчине был камзол едко-травянистого оттенка с золотым шитьем по краям и драгоценными камнями вместо пуговиц. Образ светского повесы заканчивали короткие штаны, зауженные к колену, ядовито-зеленого цвета с вышивкой из золотых нитей, белые гольфы и начищенные до блеска туфли с тупыми квадратными носами и бляшками.

По-видимому, в своем броском экстравагантном одеянии, напоминающим редкую тропическую птицу, он считал себя неотразимым, потому что, едва поравнявшись с Каталиной, которую бесцеремонно оттеснили от Марсело, и она оказалась зажатой между женщиной почтенных лет и этим незнакомым франтом, мужчина неожиданно прошептал ей на ухо елейно-слащавым голосом:

— О, сеньорита, вы прелестны! Ваши очаровательные губки так и манят к поцелуям.

Каталину крайне возмутили слова незнакомца и та вульгарная манера, которую он позволил себе в отношении незнакомой ему сеньориты.

— Стыдитесь, сеньор, — она тотчас упрекнула наглеца, не удостаивая его и взглядом, — вы находитесь в доме божьем. Здесь недостойно вести подобных речей.

— Прошу прощенья, сеньорита, — поспешил извиниться незнакомец, меняя тон разговора на более светский. — Вы так очаровательны, что буквально сразили меня своей красотой, и я немного забылся.

— Извинения приняты, — чуть благосклоннее отозвалась Каталина, не обращая ровным счетом никакого внимания на невоспитанного соседа слева и всецело поглощенная тем, что происходило в это время у алтаря.

Отец Пио, невысокий седовласый падре с удивительно живым, цепким взглядом на бледном и худощавом, испещренном морщинами лице, в блистающем роскошью облачении, возвел руки вверх, требуя от присутствующих тишины, и едва голоса стихли, он монотонно начал:

— Господи, помилуй…

…После вознесения даров последовал обряд причащения. Всю службу, пока священник читал псалмы и зычным голосом, совсем не соответствующим его кроткой невзрачной наружности, произносил слова молитвы, жених и невеста, низко опустив головы и сложив скрещенные руки перед собой, неподвижно стояли на коленях, словно застывшие каменные статуи.

По завершении короткой службы состоялась церемония венчания. Двадцатипятилетний граф д’Альварес, высокий, темноволосый кастилец с обычно надменным выражением на бесстрастном лице, сейчас же ангельски покорный, с неприкрытой нежностью и обожанием взирал на свою миниатюрную невесту, благоговейно произнося священную клятву и повторяя за церковнослужителем слово в слово:

— Я - Диего Сантос, беру тебя, Элена Паулина Анна-Мария, в жены, чтобы с этого дня быть вместе. Я обещаю любить тебя до последнего вздоха, быть тебе верным мужем, справедливым господином тебе и нашим детям, чтить и уважать тебя в богатстве и бедности, смеяться и плакать вместе с тобой, лелеять тебя всю нашу жизнь до самой смерти.

— Я - Элена Паулина Анна-Мария, беру тебя, Диего Сантос, в законные мужья, чтобы с этого дня быть вместе. Я обещаю любить тебя до последнего вздоха, поддерживать во всех твоих начинаниях, чтить и уважать тебя, любить наших детей, быть тебе верной женой и союзницей, в горе и радости, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас, — вторила нежным голоском невеста.

— Сейчас я спрошу тебя, Диего Сантос де Руес граф д’Альварес, — важным тоном обратился отец Пио к жениху, — согласен ли ты, чтобы Элена Паулина Анна-Мария в девичестве Перес де Гарсия стала твоей женой?

— Я согласен, — без тени промедления ответил граф.

Его черные, глубоко посаженные глаза, неотрывно смотрели на Элену. В них светилось искреннее, большое чувство, и у Каталины вдруг помимо воли защемило сердце. А сможет ли она когда-нибудь полюбить так же страстно и беззаветно?

— Теперь скажи ты, Элена Паулина Анна-Мария, Перес де Гарсия, — повернулся священник к невесте, у которой от волнения выступили на глаза слезы, — согласна ли ты взять в мужья Диего Сантоса де Руес графа д’Альварес?

— Да, — тонким голоском пролепетала девятнадцатилетняя девушка, — я согласна.

— Тогда, Диего, — громко произнес седовласый священник, чтобы слышали все, кто находился в тот час в часовни, — возьми это освященное кольцо, символ вашей любви и верности, и надень невесте на палец.

Один из прислужников поднес Диего красную бархатную подушечку, на которой покоился сверкающий перстень, фамильная драгоценность графов д’Альварес. Восьмигранный рубин глубокого вишневого цвета, оправленный в золотой ободок в форме цветка с россыпью крошечных бриллиантов, таинственно переливался в свете множества свечей, притягивая к себе восхищенные взгляды присутствующих. Граф протянул руку своей прекрасной избраннице и бережно надел обручальное кольцо на ее безымянный пальчик.

После этого священник произнес молитву во славу Иисуса Христа, Матери Божьей и Святого Духа, а по ее окончании молодые вторили за отцом Пио:

— Аминь.

Наступил кульминационный момент. Приглашенные гости разом поддались вперед, дабы засвидетельствовать самую значительную часть венчального обряда.

— Властью, данной мне господом нашим Иисусом Христом и служителями божьими здесь, на земле, Святой Церковью, объявляю вас мужем и женой. Отныне ничто не сможет разлучить вас до самой вашей смерти. Аминь, — торжественно закончил свадебную церемонию отец Пио. — Диего, можешь поцеловать Элену.

Тонкие черные усики над верхней губой графа невольно дернулись в волнительном порыве, и невеста почти упала в объятья жениха.

Теперь Элена стала графиней д’Альварес.

В послеполуденное время, когда солнце постепенно клонилось к закату, и воздух не казался таким раскаленным и сухим, на тенистую лужайку возле дома сеньора Переса вынесли раскладные столы и лавки, которые быстро заполнились фруктами, винами, изысканными блюдами и яствами, способными усладить самый утонченный вкус. Чуть в стороне, возле апельсиновых деревьев, на вертелах, распространяя аппетитные ароматы, медленно зажаривались тушки сочных молодых бычков и барашков.

Под сенью голубых кипарисов расслабленные и слегка утомленные жарким, продолжительным днем гости прогуливались между клумбами с благоухающими цветами и кустами самшита, обмениваясь впечатлениями по поводу прошедшей церемонии. Дети беспечно бегали по зеленому ухоженному газону, играя в большой каучуковый мяч, и с громким смехом и шутками ловили его на лету; поколение же постарше коротало время в тени, наслаждаясь вином и пустыми разговорами.

— Браво, дон Педро, устроенная вами свадьба, прошла на славу! Вы удивили многих, — с легким сарказмом произнесла почтенная матрона в траурных одеждах. — Но признайтесь, как вам удалось заманить в сети такую крупную рыбу?

Дон Педро невысокий, довольно упитанный сеньор, с седеющими висками и густыми черными усами, лихо закрученными вверх, ни мало не смутившись, со смешливыми нотками в голосе произнес: